Не так давно отправил меня наш заботливый декан на ежегодный общеобязательный «профтехосмотр». Так уж получилось, что хотя я и священник, но трудовая книжка у меня пребывает в университете. И вот, пошел я проходить всех врачей, сдавать кровь из вены, проверять сердечные ритмы, функции печени, почек и много чего ещё.

И всё шло как по маслу до тех пор, пока я робко не постучался в дверь с грозной надписью «Психиатр», за которой меня встретил приятного вида интеллигентный молодой человек в белоснежном халате. У него, как принято шутить в академической среде, лицо было «обезображено интеллектом».

Вежливо-сдержанно поздоровавшись, он пригласил меня присесть и, заполняя документы, принялся задавать дежурные вопросы о том, нет ли у меня проблем с аппетитом и сном, навязчивых желаний, страхов и… Тут он запнулся и, несколько ошарашенно глядя на меня, спросил с удивлением:

- Вы что же, будучи священником, преподаёте в университете? На кафедре тео… ло... гии?

- Ну, да… - с не меньшим удивлением ответил я ему.

- И чем же вы там занимаетесь?

Признаться такого подвоха от психиатра (по определению адекватнейшего человека) я не ожидал. Вопрос был задан с такой обречённой, никак не подразумевающей ответа иронией, что я с трудом удержался от того, чтобы в шутку не брякнуть: «С бубнами пляшем».

Замкнув уста, я стал лихорадочно соображать, что парень-то видимо неглупый, но и слишком «не в теме», а потому шутить не стоит - поверит…

Лучше расскажу-ка я ему о том, что христианское мировоззрение и, связанное с ним, миросозерцание, зиждущиеся на богословии – это такой коллосальный пласт человеческой цивилизации, что совсем не удивительно, почему в любом гуманитарном европейском университете теология является одним из самых престижных направлений.

Что, как ни крути, без теологии нельзя понять мотивацию Раскольникова, святых Бориса и Глеба, а также этимологию слова «спасибо». Да и вообще, как же возможно человеку, мнящему себя образованным, не прочитать ни разу Евангелие и не знать о том, кто такой блаженный Августин или святитель Иоанн Златоуст?

Ну, а так как теология – это, в отличие от религиоведения, взгляд на религиозную традицию изнутри, она во всём мире строго конфессиональна, и преподавателем-священником никого не удивишь, по крайней мере в интеллигентной среде…

- Вы принимаете запрещённые вещества? – вежливо, но строго, прервал мои мысли доктор.

- Нет, я…

- Покажите ваши запястья…

Показывая запястья уже совсем неудобно было рассказывать про Бориса и Глеба, Оксфордский университет с его кафедрой теологии и Августина, поэтому я растерянно замолк.

Забрав справку от психиатра с печатью о своём здоровье, я подумал, что всё это довольно относительно. Хотя нам иногда кажется, что мы здоровы, на самом деле это всего лишь субъективный всполох нашего горделивого сознания так говорит. А как там оно на самом деле? Психиатр его знает…

Кстати, в глазах психиатра, в системе его мировоззрения, я, в лучшем случае, нездоров. Раз общаюсь, как написал один комментатор в моём блоге, с «невидимым другом». А в худшем – я лжец и шарлатан.

Хоть я и не заметил с его стороны агрессии, но, была бы его воля, он бы однозначно мне справку не выдал. Или, точнее, выдал бы, но не ту.

А вы говорите: «Сам я верующий, но мне непонятно, зачем нам Бог в конституции». В глазах некоторых людей мы, православные, – чудные и тёмные маргиналы, а светскость государства – это монополия атеизма. Объясняй им что-то или не объясняй, оправдывайся – не оправдывайся, толку нет и не будет. В силу объективных (воспитание) и субьективных (греховные страсти, аборты) причин они смотрят на нашу традицию с такой же брезгливостью, как мы смотрим на современную теорию смены гендера.

При этом, к сожалению, а может и к счастью, мы в большинстве своём утопичны. Мы верим в человеческую порядочность, деликатность, неприкосновенность семьи и свободу выбора. А на деле всё всегда выходит иначе: нас просто вытесняют в маргинальную среду, чтобы мы там жили в своих закрытых гетто и не имели возможности участвовать в строительстве того государства и общества, в котором жить нашим детям и внукам.

Здесь видится колоссальный и несправедливейший диссонанс: нас, верующих людей, подавляющее большинство, среди верующих огромное количество видных учёных, замечательных педагогов и врачей, авторитетных общественных деятелей. И при всём этом лишь небольшая, но активная и крикливая группа блогерро-кликуш клеймит нас маргиналами.

Что даст нам упоминание о Боге в конституции? Совсем не многое: будет оформлено de jure наше право как верующих людей говорить и быть услышанными.

Будет, в конце концов, восстановлена историческая справедливость, потому что строили эту страну, за исключением сравнительно небольшого исторического отрезка, именно предки, «передавшие нам веру в Бога».

Для нас это и так очевидно, как и то, что брак – это «союз мужчины и женщины» (тоже предполагаемый тезис для обновлённой конституции), а вот для многих – далеко не факт. Поэтому, будет не лишним ещё раз об этом напомнить.

А то лет через десять-пятнадцать выдадут не ту справку...