29 мая 1946 года вышло Постановление Совета Министров СССР «О православных монастырях», в котором были озвучены необходимость и порядок закрепления имеющегося у обителей имущества – культового и бытового назначения – и легализации их хозяйственной деятельности. Но после двух десятилетий активного подавления и разорения обителей возрождение монашества происходило весьма непросто. А на Украине, пережившей вражескую оккупацию, присоединение новых земель, терроризм всякого рода националистических банд, этот процесс был особенно сложным, если не сказать – драматичным.

«Земли не имеют и практически как приходские церкви»

Читаем отчеты уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви при Совмине СССР (далее – Совет) по областям Украины. Время действия – первое полугодие 1946 года. Положению обителей в донесениях уделено особое внимание. Документы свидетельствуют: выполнение названного Постановления идет с большой проволокой. Исполнители на местах в один голос называют тому причины.

Как вернуть, например, отобранные в довоенный период помещения, если в них уже крепко поселились советские учреждения: управленческие, социальные или культурные? Где взять замену отнятому имуществу, если после нашествия оккупантов разрушено, взорвано, сожжено множество общественных и жилых зданий? И как восстановить уважительное отношение населения к Церкви, в том числе к самим монашествующим, после четверти века насаждаемой в ее отношении враждебной политики?

Да и немного осталось их, переживших ужасы войны православных монастырей и скитов. Недалеко ушли и другие регионы республики. После проведенного еще ранее, в 1945 году, по заданию правительства обследования монастырской жизни на территории Советов статистика была такая: из 75 действующих монастырей – 42 женских с 3125 (монахинь и послушниц) и 33 мужских с 855 обитателями (монахами и послушниками). По возрастному составу две трети монашествующих старше 60 лет. Территориально монастыри распределялись следующим образом: в РСФСР – 2 (в Курской и Псковской областях), на Украине – 42, в Молдавии – 24, в БССР – 3, в Литве – 2, в Латвии – 1 и в Эстонии – 1. Казалось бы, на основании этой статистики Украину, и спустя десятилетия воинствующего атеизма в СССР, и после немецкой оккупации, можно все еще считать абсолютным лидером по насыщенности духовной жизни населения. Однако, как показывают архивные источники, и здесь картина была довольно безрадостной.

Вернемся к отчетам украинских уполномоченных Совета по делам РПЦ. Чиновник из Харьковской области сообщает, что монастырей на территории подведомственной ему области нет.

А это сведения за первое полугодие 1946 года уполномоченного по Ровенской области: «Из имеющихся монастырей Корецкий св. Воскресенско-Троицкий женский, Дубенский св. Кресто-Воздвиженский мужской землю имеют. Дерманский св. Троицкий, находящийся в селе Дерман Мизочского района земли не имеет. Георгиевский скит под Берестечком, «Казацкие могилы», Козинского района в количестве монахов – 5 человек, свято Рождество-Богородичный скит расположен в селе Белевские хутора Клеванского района с количеством монахов – 1 человек, Свято-Успенский скит расположен в селе Липки Межиричского района с количеством монахов – 1 человек. Земли не имеют и фактически являются как приходские церкви» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 101. Л. 6).

Местные, да не наши

Подробнее о положении монастырей в послевоенной Украине докладывает уполномоченный по Станиславской (впоследствии Ивано-Франковской) области. Он сообщает, что на 25 июня 1946 года на его территории имеется «7 монастырей и 1 филиал». Далее чиновник скрупулезно перечисляет принадлежность монастырей, количество монашествующих, имущество, занятость: «с, находящийся по улице Дзержинского–94, в котором находится 37 человек монашек, из них 9 человек – нетрудоспособных. Один филиал этого монастыря по улице Шевченко–50, где находится 5 монашек. Монастырь основан в 1905 году. Имеет два жилых дома из 10 комнат и 2 кухни, имеется 2 больших и 1 малый сарая для скота, имеет 1,5 гектара земли, небольшой фруктовый сад, кроме этого имеет 3 коровы, 4 свиньи и птицу, все монашки, за исключением нетрудоспособных, работают в лечебных учреждениях города. Бывшие 3 филиала данного монастыря в отчётном квартале перестали существовать».

Названия обителей – «Святого Викентия, подведомствен Бельгийскому объединению Сестер Милосердия... Мужской монастырь О-Василян, женский монастырь ордена Святого Иосафата, мужской монастырь ордена Теодора Студита» – говорят сами за себя. Католические или греко-католические организации, исторически сложившиеся в результате подписанной в ХVI веке унии, на послевоенной Украине продолжали соседствовать с православными. Такое положение вызывало озабоченность как Московского Патриархата, естественной целью которого было объединение церквей и монастырей на территории СССР в единую с Русской Православной Церковью структуру, так и самих советских органов.

Монашествующие названных обителей не только ведут свое монастырское хозяйство, но и работают в больницах и родильных домах, содержат и воспитывают детей-сирот, докладывает уполномоченный. Общественно-полезная деятельность подвизавшихся, однако, вызывает у чиновника лишь озабоченность, так как, по его словам, многие из этих монахинь не только не желают принимать православие, но и ведут активную агитацию против ликвидации унии с Ватиканом и объединения с Русской Православной Церковью: «Все находящиеся монахи и монашки вышеуказанных мною монастырей и их филиалов не желают принимать православной веры, и остаются греко-католиками… Монахи и монашки, и в особенности Василяни, ведут большую агитацию среди духовенства и верующих против Русской православной церкви… Мною обо всём этом неоднократно докладывалось руководству Облисполкома и начальнику Областного Управления НКГБ» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 101. Л. 20).

Советские чиновники на защите интересов монашествующих

Но вернемся к судьбе «тихих» обителей на всей территории Украинской республики. О том, что местные областные и районные власти не особенно заботили нужды монастырей, узнаем из справки Совета по делам РПЦ о выполнении республиканскими Советами Министров, краевыми и областными исполкомами Советов депутатов майского Постановления. В ней сказано, что оно «в части вывода из монастырских зданий государственных и общественных организаций, а также и выселения из монастырских домов лиц, не имеющих отношения к монастырям, полностью не выполнено».

Пройдет чуть более года, и с конца 1947 года монастырская жизнь на территории Украины проявит заметное оживление. Монастыри, как и приходы, усилиями самих монашествующих стихийно возрождались. Уполномоченные большинства регионов уже могли рапортовать о следовании намеченному правительством курса. В то время как на местах решение центральных органов возвращать монастырям земли и имущество часто не находило понимания и блокировалось местным начальством. Причем споры и конфликты в этом вопросе наблюдались не только в небольших монастырях, но и таких всемирно чтимых святых местах, как Свято-Успенская Почаевская лавра. Разрешать их, и преимущественно в пользу обителей, приходилось уполномоченным Совета. Рассматривая жалобы, поступившие от монашествующих, они требовали от организаций, виновных в захватах, либо возвращения отнятого у обителей инвентаря, либо заключения с ними арендных договоров на его использование, а также стремились через облисполком стабилизировать ситуацию с самовольным незаконным захватом монастырских помещений райисполкомами и подведомственными им организациями, оказывая давление на последних в целях выполнения законодательства о монастырях.

Таким образом, формально уполномоченные Совета действовали в интересах монашествующих, содействуя укреплению положения монастырей и возвращению им имущества и земель. Однако иллюзии на этот счет представители Церкви если и питали, то недолго. Очень скоро стало очевидно, что рядовые исполнители ни на шаг не отступят от четко намеченной правительственной траектории: легализация положения монастырей и возможность ведения ими самостоятельного хозяйства должно принести государству внушительный материальный доход. Монастырям, особенно молдавским и украинским, с их плодородными землями, надлежало теперь тоже кормить лежащую в руинах страну.

Несмотря на отмену Постановлением Совмина «О православных монастырях» земельной ренты, монастыри продолжали платить налог на занимаемую жилую площадь, а монахи выплачивали военный налог и подоходный. А нормы сдачи обителями продуктов животноводства определялись как подсобным и пригородным хозяйствам государственных и кооперативных предприятий и учреждений.

 На случай же если церковные организации как источник государственной прибыли, ожиданий правительства не оправдают, в Постановлении СНК 1946 года имелась удобная формулировка: «впредь до особых распоряжений не препятствовать». По прошествии менее 10 послевоенных лет особые распоряжения не заставили себя ждать.